ГРУШИНСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА
Двести тысяч человек – это, конечно, слишком. Ноги не
поставить без того, чтобы не наткнуться на растяжку от
палатки. Народу разного – аж жуть. Панкообразных
людей, правда, много, каких-то левых таких, приехавших
из ближайших городов “по случаю” – водки попить да
громких песен поорать. И матерятся все. Просто
уникально. Идешь от одной сцены к другой – музыки
послушать, песен добрых, чтобы в душе просветлело, а
рядом идут такие… И говорят такое…
Рекламы – как в передаче с финала чемпионата мира по
футболу. На баках с питьевой водой плакаты “БиЛайн –
утоли жажду общения”. По мобильному телефону запросто
звонишь в Нью-Йорк прямо из Грушинской глуши.
Всевозможные Самарские газовые компании,
мясокомбинаты-стратостаты-магнаты-аты-баты… Один из
бардов известных проговорился мне, что столько денег в
этом деле задействовано, что вообще непонятно, как
руководство этим самым Грушинским фестивалем еще не
перестреляло друг-друга. Я слышала цифру – 50
миллионов долларов на организацию и поддержку
Грушинского фестиваля.
Это был двадцать седьмой по счету Грушинский
фестиваль, как всегда, проходивший на Мастрюковских
озёрах под Самарой. Для меня этот слёт был пятым, и я
решила, что довольно я насмотрелась больших концертов,
достаточно натёрла мозолей, сидя на горе и взирая на
пятичасовой однотипный концерт, и что надо мне узнать,
чего ещё бывает на этом фестивале, а то от тоски и
однообразия сдохнуть можно.
Как только я это себе решила, тут же волею случая
познакомилась с удивительным человеком – Александром
Ротенбергом и его женой Галей. (Витя, есть фото «Саша
и Галя») В начале семидесятых они стояли у истоков
Фестиваля, но позднее, при дележке власти, от штурвала
были отстранены, и с тех пор ездят каждый год на этот
слёт в такой мягко-оппозиционной компании. У Саши
совершенно удивительные глаза – я его выделила из кучи
людей, слушающих концерт, и подумала, что вот с этим
человеком я бы познакомилась. И через пять минут
подвернулась такая возможность. Саша тут же потащил
меня к себе “домой” – на отгороженный участок земли,
который их Самарская команда занимает за неделю до
начала Грушинки, обустраивается там, электричество
проводит, газовые гарелки, супчики, зелёная лампа под
тентом-потолком… В этом году ребята даже три туалета с
собой привезли – деревянные будки, которые они вкопали
на своём участке и навесили на них кодовые замки, дабы
левые люди кайф не портили. Кроме того, Сашина команда
привезла с собой микрофоны, подключила их и устроила
небольшую сцену, на которой всё время кто-то пел, и
что самое удивительное – вокруг постоянно кто-то это
пение слушал. Всех кормили супом, салатами, всё время
разливали и чёкались, со всех сторон приходили молодые
авторы и исполнители, потому что знали – в этом месте
их обязательно выслушают и не пошлют подальше, как это
обычно бывает на конкурсных прослушиваниях. Кстати, к
Саше с Галей почитают за честь заглянуть и “маститые”
барды после выступлений на больших сценах. За три дня
фестиваля эти люди стали мне такими родными, как будто
я с ними весь век свой провела.
Вторая встреча, которую мне заготовил Грушинский –
знакомство с Сергеем Капланом, поэтом и филологом из
Питера, ныне живущим в Израиле (Витя, выбери фото с
Капланом – мне кажется, лучшее – где мы вдвоем с ним).
А познакомилась я с ним вот как. Есть у Груши одно
заветное местечко – Кольский Бугорок. Такой и вправду
вполне себе бугорок, находится чуть в отдалении от
оживленных мест стоянки палаточников. Мне неоднократно
на прошлых фестивалях про это место рассказывали,
зазывали с собой: “Пойдём к Каплану на Кольский”, но
как-то меня туда не заносило. Только слухи ходили, что
Каплан у себя ночами концерты устраивает – приглашает
петь молодых да талантливых, и что, мол, это страшно
почётно. Полтора часа на поиски этого самого Бугорка –
и наконец я там, и на мой вопрос “Где Сам?” мне тычут
пальцем в обросшего домового с бородатой улыбкой,
обвешанного фенечками и амулетиками. Завораживающий,
очаровывающий, интеллигентнейший и добрейший человек
Сергей Каплан сейчас толкает вперед бардовское
движение Израиля, но каждый год неизменно приезжает на
Грушинский – он же хозяин Бугорка, в своё время с боем
отвоёванного у занимавших эту территорию жителей
Тольятти. У этого островка жизни есть свой распорядок.
В каждый фестивальный вечер вокруг большого костра
устраивается концерт. Приходят все, кто хочет,
выступают те, кому Каплан хочет предоставить слово. На
этих вечерних посиделках я услышала песни многих
талантливых молодых авторов и исполнителей, некоторые
из которых в разные годы стали Лауреатами Грушинского
фестиваля. Запомнились Шухрат Хусаинов, Оля Залесская,
Саша Софронов, Люба Захарченко… И самой мне Сергей дал
возможность выступить там.
Кроме концертов на Кольском Бугорке еще существует
мероприятие под названием “Тощак” – это не посиделки,
а, если так можно выразиться, “полежалки” – в низинке
возле палаток на траве расстеливаются спальники, и все
желающие ложатся и разговаривают о жизни. Правило
“Тощака”: пение песен и игра на гитаре в этом месте
строго воспрещены (чего нельзя сказать об алкогольных
напитках). Последний вечерний концерт у Каплана по
традиции завершается бард-дискотекой: все желающие
подудеть, во что умеют, похлопать тем, что принесли, и
потрясти тем, что имеют, приходят на Кольский Бугорок
оттягиваться в 4 часа утра в последнюю ночь
Грушинского. А сам Сергей Каплан, суетящийся вокруг,
чтобы сделать жизнь каждого праздником, – это просто
песня – льющаяся, непрекращающаяся, завораживающая и
поразительно добрая.
Коль уж я так увлеклась Грушинской “альтернативой”, то
нельзя не упомянуть и “Второй Канал” – обособленную
систему прослушивания и отбора талантливых бардов.
(Витя, есть фото «жюри Второго Канала») Как известно,
на Грушу многие едут для того, чтобы поучаствовать в
конкурсе и – если сильно повезёт – стать лауреатом
Грушинского фестиваля, что даёт «путевку в жизнь» а
также право выйти с песней на главную сцену слёта –
деревянную дрейфующую гитару. Удаётся это ежегодно
шести счастливчикам, а услышанными хотят быть тысячи.
И вот несколько лет назад появился “Второй Канал”-
проэкт, организованный бардом Владимиром Ланцбергом
(«Пора в дорогу, старина...»). Всяк, кто пишет и поёт,
может прийти и записаться на прослушивание, которое
проходит ежедневно прямо в чаще леса. А судьи кто?
Всяческие критики от бардовской песни с вкраплениями
самих бардов. В чем отличие “Второго Канала” от
официальной системы прослушивания? И в том, что люди в
жюри другие сидят – возможно, внимание обращают
немного на другие вещи, к тому же прослушивание
строится в виде так называемых “творческих
мастерских”. Ты им – песню, они тебе – своё мнение о
ней, а также советы о том, в каком направлении
работать дальше. Признаюсь, чаще всего далеко не
приятно слушать то, что они говорят (въедливо
указывают на недостатки, да и говорят порой всякую
ерунду, если честно), но зато у многих людей,
приезжающих, кстати, далеко не только из крупных
городов, а часто из таких дыр, что вообще непонятно,
как там про авторскую песню узнали, так вот, у этих
вот людей есть шанс быть услышанными, да еще можно и
рекомендацию получить к дальнейшим действиям. По
итогам прослушивания за день проводится маленький
концерт “Находка дня”, а в результате трехдневного
прослушивания составляется список тех людей, кому
местное жюри присуждает награду “Лауреат Второго
Канала” и кого выпускает попеть в заключительном
концерте на собственной “Второканальной” сцене.
...Задождила Груша к последнему дню, размыло дорогу на
гору, куда с рюкзаками надо было карабкаться к
электричке. Безбожно скользили и разъезжались ноги в
мастрюковской глине. К моему рюкзаку сбоку была
приделана гитара, и я балансировала с этим грузом,
почти теряя равновесие на сильно скользких учасках
подъема. Хорошая у меня була Груша в этом году,
правильная. От встреченных здесь людей мне досталось
доброй энергии на год. До следующей Горы.